Одинокая мысль осталась что "женщину можно оскорбить только убив её ребёнка. Все остальное только проявляет грани ея Божественности".
Когда уже ночью глядя на ковш Медведицы поднятый вверх черпалом, призывал к себе свои мутные страхи, больше всего появились собаки. Они лают, я стою. (И ограблен караван).
Стонет пястье. "Фу!, нельзя"
— Это я-то "фу?" Да пусть лучше ваша псина меня загрызёт, чем вы будете говорить про меня такие команды. (тут ненависть, но она уже не звучит т.е. Спит)